«Родишь – поймёшь», — твердила мать, сестра и другие. Я родила и не поняла
Плюс тридцать, очередь к лотку с мороженым. Дождалась, купила последний фруктовый лёд. Голос из-за спины:
— Папа, я не хочу пломбир, я тоже хочу фруктовый лёд!
Продавец, молоденький парнишка лет семнадцати, развел руками. Я услышала нарастающий гул, плавно переходящий в плач, чья-то рука опустилась на моё плечо, бас в ухо:
— Женщина! Уступите ребёнку фруктовый лёд!

Обернулась. Мужчина лет тридцати бережно прижимал к себе своё сокровище лет пяти, одной рукой он утирал ему слёзы, вторую тянул ко мне в требовательном жесте.

Извинилась, робко улыбнулась, отказала и пошла к ближайшей скамейке, чтобы провести пятнадцать минут в тишине и поедании лакомства.

— Жадная тётя, — мужчина около лотка объяснил ребёнку, — жадная и страшная тётя. Ничего, родит — поймёт! Зайка, давай я тебе три мороженки куплю? Не плачь только!

Я выбросила обёртку в урну и присела. Мимо меня гордо проковылял заботливый папашка, ведя за руку счастливо улыбающееся чадо. Пришлось снова встать — подобрать фантик от пломбира, небрежно брошенный ими в мою сторону.

Фруктовый лёд… Давно его не ела — дочка была на грудном вскармливании, не рисковала. Потом зима, когда о мороженом совсем не думалось. И вот, наконец-то, весна, тепло. Как вовремя лоток с мороженым попался на глаза! Жаль, что фруктовый лёд последний оказался — все скупила бы.

«Родишь — поймёшь!» — сколько же раз я слышала эту фразу!

Впервые ещё лет восемь назад, когда согласилась составить компанию сестре и племяннице. Парк отмечал день рождения, было обещано много конкурсов, призов и сюрпризов для детей.

Один из эпизодов напомнил скорее сцену из ужастика, нежели детский праздник: бедолага-клоун с охапкой леденцов беспомощно оглядывается по сторонам в поисках спасения — вокруг него сжималось кольцо детей с протянутыми руками. Когда стало ясно, что детей больше, чем конфет, к детям присоединились родители.

Шум, гам, гвалт, две ретивые мамочки вцепились друг другу в волосы, деля последнюю конфету. Те, кому не досталось сладости, выли и пытались отнять у более удачливых конкурентов.

Одной из дам, участвовавших в драке, была моя старшая сестра. Она, с видом победителя, вручила леденец своей дочке. «Родишь — поймёшь!» — зачем-то сказала сестра мне, обратив внимание на мою отвисшую челюсть.

Следом, пока проигравшие зализывали раны, а победители грызли конфеты, последовали странные рассуждения о том, что раз её дочь захотела конфету, то сестра обязана была её добыть в неравном бою. Отнять, украсть, отвоевать… Она перебрала все варианты, кроме одного: купить аналогичную в магазине.

«Родишь — поймёшь!» — с надрывом вопила женщина, решившая поменять своему грудничку подгузник в трамвае. Она кричала это не только мне, согнанной с места, но и остальным. Тем, кто возмутился.

Старый предмет гигиены, источавший невероятное амбре, она вручила особо ретивому возмущённому пассажиру. Дала прямо в руки, перепачкав их и пиджак.

Самым интересным было то, что вышла женщина на следующей остановке, рядом с торговым центом, в котором комната матери и дитя была точно. А мы так дальше и ехали, собрав по вагону трамвая влажные салфетки для пострадавшего пассажира. которому достался грязный подгузник.

«Родишь — поймёшь!» — укоряла меня двоюродная сестра моего жениха, которой я не дала деньги на безвозмездной основе на детское питание. Дело в том, что я точно знала что накануне её молодой человек закупил необходимое — ему дал деньги мой жених, и они вместе купили смесь для вскармливания.

В магазинах, в поликлинике, в поезде… «Родишь — поймёшь!» Даже моя мама подключилась к этой истерии, начав намекать, что неплохо было бы помочь сестре и племяннице пережить развод не только морально, но и материально: мы с мужем должны были отдать свои путёвки на юг.

У племянницы стресс— развод родителей, ей необходимо было отдохнуть. Ей, а не нам, людям, которые тогда только-только поженились и не стали тратить деньги на организацию свадьбы, а вместо этого собрались отдохнуть вдвоём.

«Родишь — поймёшь!» — бросила мне мама, поджав губы. Её трясло от обиды за старшую дочь и внучку.

Того самого «родила» я ждала со страхом: а вдруг и я познаю скрытый смысл этого выражения — «Родишь — поймёшь!» — и тоже начну драться за леденцы и требовать особого к себе отношения?

Родила. Выдохнула. Ничего не изменилось. Разве что только с родственниками мы стати общаться намного реже, в целях экономии семейного бюджета и нервных клеток.

Родив сына, я ничего не поняла. По крайней мере, из того, что должна была бы понять. «Не распробовала с первого раза!» — подколол меня муж и предложил родить второго ребёнка.

Родила дочь. И всё равно не поняла.

Мои дети не орут в общественных местах и не нуждаются в отдыхе за чужой счёт. Им не нужны бесплатные леденцы, а мне — бонусы за их рождение. Я даже сертификат на семейный капитал не получила.

Зачем? Жильё у нас есть. Работа, дети в садике. На пенсию сами заработаем, отложим. Сейчас выплачиваем ипотеки за две небольших студии детям.

Но ответа на вопрос, тот самый — что же я должна была понять, когда рожу? — я так и не получила. «Родишь — поймёшь», — говорили они. Родила. Не поняла. Муж говорит, что оно к лучшему, раз не поняла.

Пока я сидела и всё это вспоминала, тот ребёнок, которому я не отдала последний фруктовый лёд, развлекал себя тем, что пинал голубей под одобрительный смех папы. Да. Прав муж — хорошо, что я так ничего и не поняла.

kakao.im