Умирает Рабинович. Страшный Суд, Архангелы, личное дело…
— Жене изменял?
— Ну, как бы…
— Ясно. Налоговую обманывал?
— Нет, ну не то, чтобы, но…
— Тоже ясно.
И так по всем пунктам. Понятно, что живой человек. Кто из нас без греха?
Подводят итог:
— В общем, мужик ты неплохой, но накосячил изрядно. Одно липовое банкротство твое чего стоит! Короче — хотели бы тебе помочь, но — никак. Приговариваешься к аду!
Заходят сопровождающие, вежливо, но строго берут его под руки и уводят.
Бесконечный коридор, двери, двери. Откуда-то доносятся крики, стоны. Паленым пахнет. Таблички на дверях: «Ирландцы», «Малайцы». Доводят Рабиновича до двери с надписью «Евреи».
— Ну, удачи тебе, греховодник, — и внутрь заталкивают с криком: «Принимайте пополнение!»
Заходит Рабинович, озирается со страхом. Жарища. Однако — вон виноградники виднеются, домики симпатичные невдалеке, белые, под металлочерепицей. Поля ухоженные, кругом автоматические системы орошения. А на горизонте — вообще мегаполис какой-то, небоскребы, стекло-бетон-ландшафтный дизайн.
Тут к нему мужичок на навороченном квадроцикле подъезжает и шлем мотоциклетный протягивает:
— Новенький? Поехали, подброшу до жилья.
—Скажите, это вот все вокруг — это ад?
— Эх, мужик. Ты не видел, что тут 60 лет назад было!
