Я расскажу вам историю о «нашей Свете» и Артеме, о том, как может круто поменяться жизнь человека и о том, что сострадание должно быть деятельным.
Таких, как Артем, на свете немало, вот только услышать их не просто — эти люди не рвутся к тебе с требованиями услышать и разделить их взгляд на мир, а нечаянно приглашают следовать за собой. И ты, если сердце не совсем очерствело, не можешь отказаться.
Но все изложенные ниже подробности я узнал не от Артема, а от одного из его бывших одноклассников и своего приятеля — Игоря.
Светлана Васильевна вела столь ненавистную для множества учеников физику. О других педагогах школьники могли запросто сказать «алгебраичка», «историчка» и все в таком духе, но к интеллигентной Светлане Васильевне, какой-то нездешней в своей элегантности, даже если была одета в несуразно вязаную кофту и серый «мышиный» жакетик, так и не прицепилось грубоватого «физичка».
Даже школьники, постоянно ловящие на этом предмете двойки с тройками, между собой называли ее уважительно и тепло — «наша Света». Казалось, она просто не умеет повышать голос. Оскорблять ученика, ехидно журить его? Обещать, что будущее его будет плачевно, без знания на зубок вот этого параграфа? Такого она не совершала никогда!
Иной учитель мог «заморозить» класс тем, что заглядывал в журнал и тянул мрачно: «К доске-е-е сего-о-о-дня пойде-о-о-т». На фоне чего каждый второй ученик, пусть даже отличник, мечтал лишь об одном — превратиться в крохотную полевую мышку и убежать.
«Ну, может быть, кто-нибудь сегодня не против меня порадовать?» — так деликатно звучал призыв к доске от Светланы Васильевной. Артем в этом плане был самым позитивным, да и физика ему давалась легко. Если никто не спешил выходить, она направлялась к одному из ребят, мягко клала ему на плечо руку, пахнущею самую чуточку сиренью духов и говорила: «Похоже, только ты можешь выручить класс!». Бывало и так, что выручающий не мог ответить ничего путного. И тогда всем казалось, что учительнице действительно тяжело ставить ему двойку. Очень уж содержательно она, выводя ее, вздыхала. Но при этом — старалась ободрить «проигравшего», как-то настроить его на то, что все еще будет хорошо!
После выпуска из школы многие ребята заглядывали туда пообщаться с учителями и с особым удовольствием делились новостями со Светланой Васильевной.
Потом, как это частенько бывает в жизни, все закрутилось — заводились семьи, наваливались недетские проблемы, кто-то уезжал из города.
Артем тоже хотел перемен, тем более — на дворе стояли удивительные 90-е.
Сначала он подался в Екатеринбург, оттуда в Москву, где хоть и не стал богатым и знаменитым, но сумел сколотить неплохой капитал на чем-то, кажется, торговом.
В родной город он вернулся только спустя много лет. Все как-то не было возможностей не то, что погостить, но даже выходной себе дать в это непростое время. А тут — заболел тяжело отец и выбора не осталось.
Та весна выдалась удивительно теплой и недолго оставалось до 8 марта. Бродя по городу, вдыхая запахи обновления природы и предаваясь воспоминаниям, Артем забрел на местный базар. И там увидел Светлану Васильевну.
Это было узнавание в один миг, хотя она и стала как будто ниже ростом, волосы ее побелели и теперь она была — просто худенькая старушка. И вместо учительского стола — расшатанный грубый прилавок с пестрым, глупым каким-то фарфором и вязаными вещами. Примостились здесь также баночка каких-то солений и старые поношенные туфли, на которые едва бы нашелся покупатель, даже если бы в городе закрылись все обувные магазины.
Светлана Васильевна узнала Артема сразу. На ее лице вспыхнула улыбка, потом — заалели щеки и она, отводя глаза, забормотала о том, что здесь она — в помощницах у соседки. Вообще пришла на рынок за сливочным маслом, но той, торговке, понадобилось отойти на минутку и попросила заменить. Артем вызвался помочь — слетать за маслом, но пенсионерка, ощупав кармашки пальто, явно не зимнего, а демисезонного, смущенно замотала головой: «Да я, дырявая голова, забыла кошелек!». Только Артема было не остановить. Масло было куплено и чуть ли не силой вложено в сухонькие руки бывшей учительницы. Попрощавшись с ней тепло, он поспешил прочь. На сердце было странно.
Прошла пара дней и он снова пришел на рынок. И почему-то не удивился, когда Светлана Васильевна обнаружилась на прежнем месте. С той же историей — «соседка отлучилась ненадолго и упросила приглядеть за товаром».
Оправдания звучали более неуверенно, что у заядлого двоечника, не приготовившего домашнее задание. И тут до Артема дошло окончательно — торгует сама Светлана Васильевна, просто очень стыдится признаваться в том, что распродает некогда с любовью собираемые вещи. Да и то, на фоне хлынувшего на прилавки импорта — все эти дешевые фарфоровые напыщенные пастушки и смешные собачки, оказались мало кому нужны.
И показалось еще, что сливочное мало она при своих финансах в принципе не покупает.
В школе Артем никогда не брал выше тройки за сочинения. Но здесь вдруг «запел соловьем». Рассказал, что у него есть знакомый коллекционер, который с ума сходит по таким вот пастушкам из фарфора! Захватил и вазочку с отбитым краем — настоящий, еще дореволюционный хрусталь, очень понравится его девушке к празднику!
Коммерсант из Светланы Васильевны был безнадежный будущий банкрот, так что Артем, сам ужасно стесняясь, завысил цену на «коллекционный фарфор». Руки старушки дрожали, когда она прятала в карман пальтишка деньги, горячо благодаря и повторяя, что «соседка будет удивлена!».
В один из следующих дней Артем встретился с бывшим школьным товарищем — Игорем, который рассказал ему нехитрую историю жизни учительницы после их выпуска. Развод с пьющим мужем, единственный сын связался с нехорошими людьми и несколько лет назад погиб в бандитских разборках. Светлана Васильевна горевала и стыдилась этого одновременно. Здоровье поводило из-за возраста, из школы пришлось уйти, ну а где еще найти работу в непростое время? Крутилась, как могла. И так уж вышло, что совсем одинока.
На рынок же приходила уже с год и все — вставая в глухом уголке, невыгодно, но зато — меньше риск, что увидят знакомые. Зимой пряталась в платок и пальто, летом — под панамой и солнечными очками.
С Игорем мы служим на одном предприятии, так что говорим частенько. Он рассказал, что следующие пару недель Артем часто заглядывал на рынок и покупал что-нибудь у старушки. Но товары у нее были такие, что хоть как ври — а не озолотишь.
Поэтому вместе с Игорем они поступили в канун 8 марта просто — набили пакет продуктами, даже пирожными, копченой колбасой и бутылкой шампанского, а потом — засунули его под воротца дома Светланы Васильевны.
Дальше Артем стал такие «секретные гостинцы» оставлять еженедельно. Но вскоре ему пришлось уехать. Перед эти он зашел к Игорю и сказал: «Позаботься о моей маме — нашей Свете». Дела в Москве пошли неважно, но он часто присылал деньги — сколько мог, а Игорь, завернув их в тряпицу, как было заведено, подсовывал под ворота. А иногда приходил на рынок и покупал у старушки что-нибудь. Про соседку разговоров уже не было. Светлана Васильевна только плакала, обнимала накрепко и, желая здоровья, просила передать привет Артему.
Минуло еще полгода и старушка пропала с базара. Тогда Игорь решил отнести, как привычно, деньги к ее дому и заодно проведать — не заболела ли. Но ворота были распахнуты и во дворе ходили чужие люди. Оказалось — попал на похороны.
Вот так завершилась эта история. А потом, Игорь взял «шефство» над одним старичком, бывшим пасечником, жившим на одной с ним улице. Просто потому, что уже не мог по другому. Не мог жить своим обособленным мирком, зная, что рядом есть те, кому похуже, чем ему.
