Рассуждаем о том, что общество требует от молодой женщины. Например, женщина должна быть не только физически, но и психически здоровой. Причем сама по себе, без всяких там специалистов. Угу, конечно.
Да, я ходила к психологу. Делала я это не столько для того, чтобы решить свои проблемы, сколько для того, чтобы все окружающие тоже пошли к психологу и решили свои проблемы, которыми мешают жить остальным, в том числе и мне. Во мне сильна вера в то, что собственным примером можно убедить окружающих делать что-то полезное.
Я не сомневаюсь, что визит к психологу полезен. И не понимаю, как подавляющая часть моих сограждан, живущая без помощи психолога, все еще не зарубила друг друга топором. (Хотя, если почитать криминальную хронику, периодически все же зарубают.)
Во всем виновато всероссийское предубеждение против психологов. У меня такого предубеждения нет, потому что моя мама — психолог, причем очень хороший. Это следует уже из того, что она не звонит мне каждый день с криком «Роди мне внуков!», как делают мамы моих подруг. А вот большинство россиян категорически отказываются осознавать, что не все слова с корнем «псих» означают «умалишенный».
Вот вам типичный пример. В моем присутствии некий человек — назовем его для простоты человек — наорал на жену, оторвал кукле дочери голову и пнул ногой кошачью миску. Подождав, пока человек успокоится, я начинаю убеждать его сходить к психологу.
В ответ человек пучит глаза, раздувает щеки и много раз со страстью повторяет: «Я не псих, я не псих, я не псих». В ответ я начинаю уверять, что, разумеется, он не псих, но что даже самым обычным людям, непсихам, иногда требуется помощь специалиста. Что я сама — скорее не псих, чем псих — прибегала к этой помощи. В этот момент нужно умиротворенно улыбнуться — вот, мол, как благотворно повлияла на меня психология.
Человек сомневается. Я продолжаю настаивать на преимуществах, на необходимости периодического посещения психотерапевта для любого, даже такого психически здорового, уравновешенного и во всех отношениях прекрасного человека.
Человек продолжает сомневаться. Я чувствую, что пробила небольшую брешь в его неприятии психологии. В этот миг просветления я подсовываю человеку телефоны пары знакомых психологов (они у меня всегда в рукаве, как раз для такого случая).
К этому моменту я уже взопрела и истощена морально — таких трудов мне стоило доказать человеку, что в посещении психолога нет ничего зазорного.
С недавнего времени я перестала все это проделывать: убеждать, уговаривать, давать телефоны. Потому что знаете, что происходит в 99% случаев, после того как я даю человеку телефон психолога?.. Ничего.
Единственное объяснение, которое я могу дать его нежеланию посетить психолога и сделать свою жизнь и жизнь близких людей лучше — страх перемен.
Скажем, пойдет наш человек к психологу. Через полгода регулярной терапии выяснится, что любовь всей его жизни — это его институтская девушка, которую звали так же, как и его маму, и что он всю жизнь мечтал быть продавцом дверных ручек. Вот так. А у человека жена с именем, в котором ни одна буква не совпадает с именем мамы, прибыльная должность креативного директора и ипотека. И что теперь делать? Жить, признавшись себе, что проживаешь не свою жизнь? Ну уж нет. Лучше проживать не свою жизнь, но так себе в этом и не признаться.
Но я не такая. Я честная.
(Хотя, если быть до конца честной, то мне просто нравится считать себя честной.)
Поэтому я чуть что иду к психологу. «Чуть что» в моей жизни наступало три раза.
Первое «чуть что» случилось со мной в 22 года. Я проходила четыре базовых сеанса, вдоволь наплакалась и с легкой душой пошла по жизни дальше.
Следующий психоаналитический опыт настиг меня в 26 лет, когда я безуспешно пыталась вылечиться от аэрофобии. (Мой опыт показал, что вылечиться от аэрофобии, не летая на самолетах, невозможно.) Психолог пытался избавить меня от страха полетов с помощью гипноза. На третьем сеансе он ввел меня в гипноз на пять минут и очень радовался, что получилось. На самом деле не получилось: я притворялась. Но обижать хорошего человека не хотелось: все-таки он посвятил изучению гипноза всю жизнь. После трех «успешных» сеансов я заявила, что вылечилась и не могу дождаться, когда представится возможность полетать на самолете.
Но самое яркое мое знакомство с психологией случилось, когда мне было 28 лет. (Знаменитый кризис 28 лет, чуть более сильный, чем кризис 27 лет, и послабее кризиса 29 лет.) Я попала к аналитическому психологу Анне — красивой строгой женщине с идеальной осанкой. Анна постоянно записывала за мной и отрешенно смотрела на меня сквозь очки в прямоугольной оправе.
Поскольку опыт посещения психологов у меня уже был, я решила не откладывать дело в долгий ящик и уже на первом сеансе заплакала. Анна что-то записала в блокнот. (Надеюсь, слово «прогресс».)
В начале второго сеанса я без всякой задней мысли, исключительно из вежливости спросила Анну: «Как ваши дела?» Анна вскинула голову от бумаги, ручка ее замерла, глаза жадно блеснули: «Почему вы спрашиваете?» Я не нашлась с ответом и больше решила не спрашивать.
Когда я пришла на второй сеанс, на строгой щеке Анны вызывающе белел пластырь. «Что с вами?» — ахнула я. «Ничего особенного, — прошелестел пластырь. — Главный вопрос: почему вы спросили?»
На третьем сеансе у Анны была перебинтована нога. Я промолчала.
На четвертом сеансе у меня случился нервный срыв: я спросила Анну, кто она по китайскому гороскопу. (Я чувствовала, что она Коза, и должна была в этом убедиться любой ценой!) Анна только покачала головой и что-то записала в блокнот.
Это был конец. Я не могу работать с психологом, если не знаю, кто он по китайскому гороскопу.
Но что удивительно, даже после провальных сессий с Анной я чувствовала себя лучше. Не знаю, в чем именно дело: в том, что, проговаривая свои проблемы вслух, сама приходишь к их решению, или в том, что плачешь перед незнакомым человеком. Не знаю. Но лучше становится совершенно определенно.
Поэтому я продолжаю настаивать на пользе психологии. А большинство продолжает отрицать пользу психологии.
Помню, когда моя приятельница ругалась с мужем, я предложила ей сходить к психологу. Ее ответ формулировал суть народного предубеждения против посещения аналитика в одной строчке. «Знаешь, — ответила подруга, — если мы пойдем к психологу, то мы точно расстанемся».
Так что они не пошли к психологу. И, кстати, все равно расстались.
